Утро в городе, или маленькое волшебство в метро.

Прекрасный цветок может вырасти и на пыльной обочине. А цветы духа подчас встречаются среди серости будней. Об одной из таких встреч хочется рассказать, пока воспоминание еще свежо и греет сердце.

 Обычное городское утро. Светит солнышко, играет в окнах домов. Но его не замечают: бегущие на работу взрослые смотрят прямо перед собой, вниз. Они озабочены тем, что должно произойти в течение долгого сложного, насыщенного событиями, их взрослого дня. Они мысленно прокручивают в голове кинофильмы будущих деловых встреч, разговоров в кабинете у начальника и прочих своих взрослых проблем. Жарко...

 Спускаюсь под землю, в прохладу метро. Поезда на нашей линии современные, с кондиционерами. Только они почему-то всегда выключены. Заходим в вагон. Сзади напирают всегда спешащие и всюду всё равно опаздывающие пассажиры. Оглядываюсь, кто там толкает меня? Женщина, уже немолодая, толкает впереди себя коляску. Взгляд расфокусирован, уголки губ опущены вниз. Толкает коляску прямо мне по ногам, не замечает – живёт на «автопилоте», вижу по ней. Я давно уже не делаю никому замечаний. Зачем? Ведь не со зла толкают, наступают на ноги... 

Просто живут на «автопилоте»: пробудился, наскоро, механически почистил зубы, побросал в желудок  бутерброды, бульк – на ходу запил кофе, взгляд на часы, «опять не успеваю вовремя», бегом в метро! Влетает в вагон прямо мне по ногам (не видя этого), и замирает, устало глядя в пространство вагона равнодушно-отвлеченным взглядом, прокручивая в голове кинофильм предстоящих событий дня. 

Я не злюсь от того, что мне по ногам, наоборот жалею, потому что сам был таким же, жил на «автопилоте». Стараюсь не смотреть им в лицо, чтобы не подхватить вновь старый вирус под названием «городская лихорадка». Вместо этого оглядываю тех, кто рядом...

И замечаю, что рядом стоит мужчина уже за сорок, которого держит за руку маленький сынишка лет семи. Что это его отец, я понял сразу: к дядькам не прижимаются с такой любовью, с такой лаской. Мальчик словно был частичкой этого немолодого мужчины, равнодушно смотревшего на схему линий метрополитена, висящую на стене вагона. Мальчишка прижался щёчкой к большой ладони отца, глядя снизу вверх на него. Я всмотрелся в лицо мальчика, и не смог отвести взгляд. Его светло-карие глаза так доверчиво, так ласково, внимательно и грустно смотрели на отца, просили приласкать его. Но отец не видел этого переворачивающего душу живого жаждущего взгляда. Он уныло смотрел не вниз, на сына, а вверх, на схему метро. Упёрся невидящим взглядом, прокручивая в уме свои взрослые дела предстоящего очень долгого и утомительного дня. Сынишка сжал своей ручкой ладонь отца, тихо позвал его, но не достучался – его отец был далеко, в своем взрослом мире забот.

 П-ш-ш-ш – открылись двери, и в вагон стали входить новые пассажиры. Мальчик прижался к отцу («ты же защитишь меня, папочка, никому не дашь в обиду, я знаю, верю и поэтому люблю тебя»), обхватил его ручонкой за ногу и стал рассматривать входящих пассажиров своими широко открытыми светло-карими немного грустными глазами. Как и любой ребенок, он изучал мир. Но я поразился глубине его взгляда и какой-то несвойственной таким маленьким детям созерцательной мудрости... 

Такой взгляд я встречал у монахов, знающих Бога. Впрочем, говорят ведь: каждый человек – образ Божий. И в этом светловолосом семилетнем мальчике с таким чистым детским лицом, я явственно видел чистый образ Божий, икону. На душе стало как-то радостно, тепло. Я почувствовал, что … счастлив. Да, счастлив: в душном вагоне утреннего метро, среди плавающих флюидов уныния, тоски, исходящих от других пассажиров, я увидел прекрасный цветочек – светловолосого мальчонку с ангельским личиком.

 Оглядевшись, я увидал, что не одинок. Вот мужчина слева тоже долго и внимательно глядел на мальчика. У нас не принято долго глядеть в лицо незнакомому человеку, но мужчина (также, как и я) нарушил табу. Постепенно взгляд его превращался из отстраненно-равнодушного в осмысленный, а потом он … улыбнулся мальчишке! Мальчик перевел свой тёплый, глубокий и ласкающий взгляд на женщину, стоящую рядом. Я увидал, как уголки ее губ тоже начали приподниматься вверх, а в глазах потеплело.

 Господи – ведь этот ребенок - по-сути , как бы лечил нас, - он одаривал нас, взрослых, своей любовью! 

У меня ком встал в горле, я глубоко-глубоко вздохнул, потому, что почувствовал, что сейчас …

 у-х-х-х … нет, не скажу, что я почувствовал, такого не выразить словами, не описать...

 - «Станция «Киевская», - сообщил записанный на пленку голос в динамиках.

 - «Господи, уже почти девять, опять я опаздываю на работу!»

 Я выбежал из вагона, поскакал вниз по эскалатору, понимая: маленькое чудо, к которому я прикоснулся, заканчивается, и начинается трудовой день.

 Спасибо тебе, маленький волшебник, за эти незабываемые минутки!

 Слава Тебе, Господи!